Первый патриарх

Вся жизнь священномученика Илариона, небесного покровителя Сретенского монастыря, есть поразительный подвиг исповедничества, стояния в вере. «Церковь побеждает, когда ей вредят», — говорил он и с мужеством и смирением нес свой крест.

Сретенский монастырь

Подвижники

10 мая 1999 года совершилось прославление в лике святых архиепископа Верейского Илариона (Троицкого), чья жизнь была теснейшим образом связана со Сретенским монастырем.

Будущий священномученик (в миру— Владимир Алексеевич Троицкий) родился в 1886 году в семье священника села Липцы Каширского уезда Тульской губернии. Рассказывают, что мальчик буквально с младенческого возраста тянулся к учению. Будучи пяти лет от роду, он взял за руку трехлетнего брата и повел его вместе с собой в Москву — учиться. Когда через некоторое время братишка устал и заплакал, Владимир сказал ему строго: «Ну и оставайся неученым!» К счастью, дети не успели уйти далеко: родители спохватились и возвратили их домой.

Через некоторое время после своего «похода» Владимир был отдан в духовное училище, затем последовала семинария. После семинарии он поступил в Московскую духовную академию, которую окончил в 1910 году со степенью кандидата богословия. По окончании академии он остался при ней в качестве профессорского стипендиата и в 1913 году получил степень магистра богословия за свой труд «Очерки из истории догмата о Церкви». В марте того же года Владимир Троицкий принял монашеский постриг с именем Иларион (в честь преподобномученика Илариона Нового) в скиту Параклит Троице-Сергиевой Лавры. Спустя два месяца инок Иларион был рукоположен в иеромонаха, а еще через месяц его возвели в сан архимандрита. В своем монашеском призвании Владимир Троицкий, очевидно, не сомневался.

«Совершенствование личности в Церкви несет с собою счастье и блаженство», — говорил он. А после пострига, по его собственному признанию, он в течение двух месяцев испытывал «великую радость».

Следующие несколько лет жизни архимандрит Иларион посвятил Московской духовной академии, преподавая в ней Священное Писание Нового Завета. Уже в эти годы он зарекомендовал себя как выдающийся богослов, вдумчивый церковный писатель и яркий проповедник. В 1917 i оду, когда был созван Поместный Собор, архимандрит Иларион выступил на нем в пользу возвращения патриаршества, выступил убежденно и убедительно: «Хочется мне обратиться ко всем тем, кто почему-то считает еще нужным возражать против патриаршества. Отцы и братие! Не нарушайте радости нашего единомыслия! Зачем вы берете на себя неблагодарную задачу? Зачем говорите безнадежные речи? Ведь против церковного сознания боретесь вы. Бойтесь, как бы не оказаться вам богоборцами (см. Деян. 5, 39). Мы и так уже согрешили, согрешили тем, что не восстановили патриаршество два месяца назад, когда приехали в Москву и в первый раз встретились друг с другом в Большом Успенском соборе. Разве не было кому тогда больно до слез видеть пустое патриаршее место?.. А когда мы прикладывались к святым мощам чудотворцев Московских и первопрестольников Российских, не слышали ли мы тогда их упрека за то, что двести лет у нас вдовствует их первосвятительская кафедра?»

После избрания Патриарха (кстати, в кулуарах Собора архимандрита Илариона называли среди желательных кандидатов на патриарший престол) будущий священномученик стал его секретарем. Очевидно, именно за близость к Патриарху Тихону его и арестовали в марте 1919 года. Через два месяца он, впрочем, был освобожден и поселился в Москве у своего друга по Московской духовной академии священника Владимира Страхова. Именно в это время у архимандрита Илариона установилась тесная связь со Сретенским монастырем, настоятелем которого он был вплоть до своего очередного ареста в 1923 году.

12/25 мая 1920 года состоялась хиротония архимандрита Илариона во епископа Верейского, викария Московской епархии. Знаменательно, что ни для Патриарха, совершавшего хиротонию, ни для самого будущего священномученика не составлял секрета тот факт, что в современных исторических условиях принятие святительского сана почти равнозначно принятию исповеднического венца. Понимание своего долга, приятие своей грядущей участи звучит в речи, произнесенной владыкой Иларионом после хиротонии: «Церковь Божия стоит непоколебимо, лишь украшенная, яко багряницею и виссоном, кровью новых мучеников. Что мы знали из церковной истории, о чем мы читали у древних, то ныне видим своими глазами: Церковь побеждает, когда ей вредят... Силы государства направились против Церкви, и наша Церковь дала больше мучеников и исповедников, нежели предателей и изменников... Господь милосердый да примет душу мою, сию малую лепту, вметаемую в сокровищницу Церкви, для употребления на общую пользу. Воля Господня да будет».

Начало епископского служения святителя Илариона стало и началом его крестного пути. Не прошло и двух лет со дня хиротонии, как он был сослан в Архангельск. Год, проведенный епископом вдали от церковной жизни, не сломал его, но, напротив, даже укрепил его духовные силы. По возвращении из ссылки поле деятельности владыки Илариона, возведенного вскоре к тому же в архиепископский сан, значительно расширилось. Он вел переговоры с уполномоченным ОГПУ по церковному вопросу об устройстве жизнедеятельности Русской Православной церкви в условиях Советского государства, работал над патриаршими посланиями.

В глазах обновленцев, с которыми последовательно боролся будущий священномученик, он представлял второго по значимости врага (после Патриарха Тихона). Вот что писал о нем в «Известиях» (от 23 сентября 1923 года) обновленческий митрополит Антонин (Грановский): «Тихон с Иларионом, — доносил он, — вырабатывали «благодатно»-удушливые газы против революции, и революция ополчилась не только на тихоновских церковников, но и на всю церковь, как на скопище заговорщиков. Иларион ходит и окропляет храмы после обновленцев. Он наглостью входит в эти храмы...». Говоря о том, что «Иларион ходит и окропляет храмы после обновленцев», «митрополит» Антонин имеет в виду следующее. Захватив власть в Церкви, обновленцы оккупировали Сретенский монастырь и служили здесь «литургии» по чину, разработанному самим Антонином. Летом 1923 года святитель Иларион изгнал обновленцев из монастыря и заново, великим чином, освятил монастырский собор.

Осенью 1923 года руководитель «церковного» отдела ОГПУ Е. А. Тучков потребовал от Патриарха Тихона «примириться» с обновленческим архиепископом Евдокимом (Мещерским) и, естественно, получил отказ. Через несколько дней архиепископ Иларион был арестован: Тучков полагал, что столь бескомпромиссная позиция Патриарха во многом спровоцирована влиянием владыки Илариона. Святителя приговорили к трем годам лагерей.

1924 год священномученик встретил на пересыльном пункте на Поповом острове, откуда в июне его отправили на Соловки. Свидетельства, оставленные нам соузниками архиепископа Илариона, говорят о его поразительном мужестве, о твердости его веры и смирении. А еще — о неиссякаемом чувстве юмора, помогавшем ему в любой ситуации расставить точки над «i». Так, о сроке (три года ссылки) одного молодого иеромонаха, арестованного за то, что тот отказался служить с диаконом-обновленцем, он говорил пасхальными словами Иоанна Златоуста: «Любочестив босый Владыка, приемлет последнего якоже и перваго; упокоевает в единонадесятый час при- шедшаго, якоже делавшаго от перваго часа. И дела приемлет, и намерение целует, и деяние почитает, и предложение хвалит».

Летом 1925 года святителя перевели с Соловков в Ярославскую тюрьму. Здесь агенты ГПУ пытались склонить его к принятию григорианского раскола, возникшего в Церкви. Предложение свободы в обмен на предательство владыка Иларион отверг. И его вернули на Соловки, набавив ему три года срока. Тем не менее, григорианцы не оставили надежд склонить святителя на свою сторону. В июне 1927 года его привезли в Москву, где сам архиепископ Григорий просил его возглавить григорианский «высший церковный совет».

На эти просьбы архиепископ Иларион ответил категорическим отказом. «Я скорее сгнию в тюрьме, а своему направлению не изменю», — говорил он. Мало того, будучи противником какого бы то ни было раскола в Церкви, святитель сумел убедить и множество колеблющихся иерархов в необходимости сохранять верность Православной Церкви, возглавляемой митрополитом Сергием, действия которого казались некоторым слишком «уступательными» по отношению к власти.

В 1929 году, осенью, срок архиепископа Илариона закончился. Но на свободу его выпускать не собирались. В октябре он получил три года поселения в Средней Азии, куда и был отправлен по этапу. Дорогой он заразился сыпным тифом, оказавшимся смертельным для его ослабшего организма. В рубище, кишащем вшами, его привезли в ленинградскую тюрьму. А через несколько дней, 28 декабря, он скончался в больнице им. доктора Гааза. Перед смертью архиепископ произнес: «Как хорошо! Теперь мы далеки от...»